«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории - Генри Каттнер

– Сочувствую твоему горю, – сказал Теркелл. – Но раз уж ты сам заговорил о фалах – что-нибудь удалось добыть?

Налитые кровью глаза негодующе зыркнули.

– Да если бы этот шагреневокожий мерзавец с железным кольцом в носу, как у дикаря с берега Убанги, сам предложил деньги, неужели ты думаешь, что я бы их взял?! – проревел инженер. – Швырнул бы в скользкую рожу, уж не сомневайся! Чтобы я да прикоснулся к грязным венерианским монетам? Дайте бобов. – Он схватил тарелку и угрюмо заработал челюстями.

Теркелл и Андерхилл переглянулись.

– Этот тоже вернулся ни с чем, – констатировал суперкарго.

Бронсон оторвался от еды и раздраженно фыркнул:

– Он спросил, состою ли я в лиге нищих. На этой планете последний бродяга должен быть членом какого-нибудь профсоюза.

Задумчивый капитан Мунн криво улыбнулся:

– Нет, Бронсон, это не похоже на профсоюзы и уж тем паче на средневековые гильдии. У таркомаров куда больше власти и куда меньше принципов. Чтобы возник профсоюз, нужна особая социально-экономическая среда, и у него есть цель: сохранение системы сдержек и противовесов, позволяющей обществу развиваться. На Земле много хороших профсоюзов, таких как у работников авиатранспорта, но есть и коррумпированные, как у экипажей земснарядов. Таркомары – это нечто принципиально иное. Они не имеют никакого отношения к прогрессу и заботятся лишь о том, чтобы венерианское общество держалось на плаву. Застой их более чем устраивает.

– Верно, – подтвердил Теркелл. – И поскольку мы не принадлежим ни к одному таркомару, любой способ зарабатывания денег для нас недоступен. А чтобы попасть в таркомар, необходимо уплатить вступительный взнос в размере тысячи софалов.

– Не стоит чересчур налегать на бобы, – предостерег Андерхилл. – Весь наш запас – десять банок.

Наступила тишина. Ее нарушил Мунн, раздав сигареты:

– Одно ясно: надо что-то делать. Получить продовольствие можно только у венериан, а они не дают. Но тут у нас все-таки есть преимущество, юридическая лазейка: местные не могут отказаться от законной сделки, не продать то, о чем мы просим.

Хмурый Майк Парящий Орел сортировал принесенные грибы.

– Угу. Вот только как его раздобыть, товар для этой законной сделки? Здесь, на Венере, мы нищие, скоро положим зубы на полку.

Ни у кого не было ответа на этот вопрос. Шел 1964-й, минуло три года после первого успешного полета на Марс и пять – после посадки в Море Дождей корабля Дули и Гастингса. Разумеется, Луна осталась необитаемой, если не считать плодовитой, но неразумной водоросли. Марсиане, эти обладатели больших грудных клеток, мощного метаболизма и умных, но хаотично работающих мозгов, встретили землян приветливо, позволив надеяться, что две культуры неплохо поладят между собой. Что же касается Венеры, то до прибытия Мунна и его команды здесь не ступала нога человека.

«Доброжелательный» прибыл с посольской миссией. Никто не знал, существует ли на Венере разумная жизнь, вот и решили бросить пробный камень, как бросали недавно на Марс. Погрузили на борт запас в расчете более чем на год: обезвоженные, концентрированные, витаминизированные и герметично упакованные продукты. Но каждый член экипажа лелеял надежду обнаружить по прибытии гастрономическое изобилие.

Пища на Венере действительно была, ее выращивали на гидропонных фермах прямо под городами. На поверхности же планеты не произрастало ничего съедобного. Почти не водилось птиц и иной живности, так что охотничий промысел отпадал, – впрочем, оружие у землян отобрали сразу по прибытии.

После нудного космического полета длиною в год было такое ощущение, что они попали на планету райского наслаждения, в мир бесконечных фестивалей и карнавалов. Чужая культура пленяла и восхищала. Но она оставалась чужой. Венериане оказались жуткими консерваторами. Что устраивало предков, то должно устраивать и потомков – таков был их главный жизненный принцип. Похоже, здесь никто не жаждал перемен. Многие века система работала без сбоев, спрашивается – какой смысл менять ее сейчас? А прибытие землян подразумевает перемены – это было ясно всем.

Значит, бойкот землянам!

Разумеется, бойкот был негласным. В первый месяц ничто не предвещало беды. Капитан Мунн наносил визиты главным лицам в правительстве столичного города Вайринга, на окраине которого стоял «Доброжелательный», а венериане доставляли обильную пищу – непривычные, но вкусные кушанья с гидропонных ферм. Взамен земляне щедро раздавали собственные припасы, стремительно опустошая складские отсеки. Местные продукты оказались скоропортящимися, но о способах их сохранения экипаж «Доброжелательного» не задумывался – безупречно отлаженная гидропоника обеспечивала регулярные поставки свежего продовольствия. И вот пришел момент, когда на борту остался месячный запас земных продуктов – и громадная куча гнилья вместо снеди, которая еще пару дней назад вызывала волчий аппетит.

Вот тут-то и прекратили венериане приносить быстроплесневеющие фрукты, овощи и мясные грибы. И хотя они вели себя подчеркнуто миролюбиво, всячески давая понять, что не желают землянам вреда, отныне действовал принцип «деньги вперед». И никаких кредитов или расписок. Большущий мясной гриб, способный насытить четырех человек, стоил десять фалов. Не располагая фалами, земляне не могли себе позволить мясных грибов, как и любой иной венерианской пищи.

Поначалу это не тревожило экипаж. Но однажды кто-то решил узнать, как можно на этой планете раздобыть еды. Оказалось, никак.

Они сидели на борту «Доброжелательного» и жевали холодные бобы – ни дать ни взять компания гномов: низкорослые, коренастые, широкие в кости, выносливые мужчины. Только таких и отбирали для космоса: чтобы выдержать трудный полет, нужны сильные мышцы – и мозги им под стать. Но сейчас эти мозги, из особого теста вылепленные, были для своих хозяев бесполезны. Ведь перед Мунном и его командой стояла очень простая, даже примитивная проблема. Космонавты, представители великой и могучей земной цивилизации, хотят есть. А пищи кот наплакал, и скоро начнется голодовка. За душой у них ни фала, только золото, серебро и бумажные купюры – все это не имеет здесь никакой ценности. На корабле есть интересующий аборигенов металл, но исключительно в составе сплавов, его никак не отделить. Основа венерианской денежной системы – железный стандарт.

– Но ведь не бывает безвыходных ситуаций, – упрямо проговорил Мунн. На суровое лицо набежала тень, и он сердито отодвинул тарелку. – Опять пойду в городской совет.

– И что это даст? – поинтересовался Теркелл. – Мы в западне, и нет никакой лазейки. Все решают деньги.

– И тем не менее я попробую нанести визит Джораст, – проворчал капитан. – Вроде она неглупа.

– То-то и оно, – загадочно добавил Теркелл.

Мунн бросил на него хмурый взгляд и направился к люку, поманив Майка Парящего Орла. Вдогонку поспешил Андерхилл:

– Можно мне с вами?

– От тебя-то какой там прок? – спросил Бронсон, с мрачным видом гонявший ложкой боб по тарелке. – Куда проще выиграть у однорукого бандита…